"Командир танка говорил: "Лучше сме…" и тут ему отрезало голову": интервью с бойцом-добровольцем

С 57-летним Сергеем Пандраком из Ровно мы познакомились на "Играх непокоренных" в Киеве. Крепкий, накачанный мужчина выделялся даже среди других военных. Он в бандане, тельняшке. Одной ноги нет. Ветеран боевых действий на Донбассе утром соревновался в плавании, а днем – на гребном тренажере. Рядом – дочь и внучка, поддерживают, обнимают, малышка подносит бутылку воды. Отдышавшись, "Сывый" начал рассказывать нам свою историю. Да так, что вокруг стали собираться слушатели. По ходу рассказа они вздыхали, смеялись и, не скрывая, восхищались силой духа и оптимизмом Сергея.

- Мой позывной – "Сывый", на Донбасс я пошел добровольцем в июле 2014-го, – рассказывает ветеран. – У меня за спиной уже было две войны – Приднестровье и Абхазия. Никогда не думал, что в 52 года снова пойду воевать. Но вопрос, идти или нет, даже не стоял. Я с 1991 года являюсь членом Украинской народной самообороны, побратим Саши Белого, Коли Карпюка. Сашу, к сожалению, убили в 2014-м, а Колю отпустили, теперь будем видеться.

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

- В Приднестровье и Абхазии у вас были ранения?
- Было три контузии. И еще две уже на нашем востоке. Я капитан, командир спецотделения, 18 человек готовил. Все они майдановцы, половина никогда не служила в армии. А возраст тех, что служили, от 18 до 21 года. Уже когда я лежал в Киеве в госпитале, мои ребята попали в засаду – четверо погибли, двое пропали без вести.

- При каких обстоятельствах вы потеряли ногу?
- 13 августа 2014 года мы зашли пгт Хрящеватое Луганской области, это 4 км от Луганска и 26 от российской границы. Выбили оттуда противника, заняли оборону. Нас сразу начали атаковать, обстреливать "Градами" со стороны России – 20 ракет летело через каждые 5-7 минут. А со стороны Луганска – четыре мины калибра 122 мм. Одна из них угодила в бетонный столб, метрах в четырех от нашего окопа.

Одним осколком отрезало голову командиру танка, с которым я разговаривал. Ему было 26.

Он только и успел сказать: "Сывый, если тяжелое ранение, то лучше сме…". А мне осколок угодил в ногу. Кость торчит, кровь бьет фонтаном. Побратимы замерли. А я им ору: "Чего лежите! Вяжите ногу!".

Подскакивает Русланчик, он сегодня тоже здесь на соревнованиях. Жгутом медицинским – ну знаете, такой старый, лет 50 ему – перевязывает мне ногу. А Ленчик, наш снайпер Лео, делает противошоковый укол, который волонтеры подогнали. И меня под обстрелом начинают выносить с поля боя. Закидывают в "буханку" и – на Луганский аэропорт. Полтора часа везли, три раза по нас стреляли из "Мухи", не попали. Я был в шоке, но в сознании. Возле аэропорта располагался военный полевой госпиталь. Там меня отставили в сторону как неперспективного, начали заниматься четырьмя ранеными айдаровцами.

- Долго вы так лежали?
- Только спустя четыре часа, около 12 ночи, меня взяли на операцию. А надо сказать, что медики до этого попали под обстрел, все оборудование сгорело, в том числе пилка, которой кости пилят. А бедренная кость – толстая, крепкая.

И тогда анестезиолог, полковник Юрий Скуратовский из Львова, решил резать мне ногу пилкой штык-ножа. Налили мне граммов двести вискаря хорошего. Я половину выпил, остальным они продезинфицировали штык, и отпили мне ногу. Я этого не помню – я им анекдоты рассказывал…

- Про что?
- Про врачей, про что же еще… Потом ночью меня "Уралом" десять часов везли в Лутугино, где стояла наша армия. Оттуда "вертушкой" меня доставили в Харьков, я уже был в коме. Там меня ожидал реанимобиль. Когда в Харьковском военном госпитале на меня накинули аппаратуру, она ничего не показала. Но заведующий реанимационного отделения подполковник Валентин Бондаренко – человек опытный. Он сказал Снежане – симпатичной такой медсестре с большими глазами – измерить мне давление механическим тонометром. А у нее не только глаза большие, но и слух музыкальный. Она намеряла 60 на 20 и доложила: "Он живой!". Тогда они начали реанимационные действия…

- Сколько пробыли в Харькове?
- Пять дней. Потом меня доставили в Киев. Тут уже сделали третью и четвертую операции. Причем делал профессор из Донецка. Он на своей машине пересекал все блок-посты, в Киеве за свои деньги снимал жилье и полторы-две недели делал сложнейшие операции. И возвращался обратно, к семье. И там делал такие же сложнейшие операции российским солдатам сепаратистам… Я ему очень благодарен. Потому что некоторым моим побратимам делали по 11 операций, понемногу оттяпывали ногу. А мне вот боженька оставил 23 см, я надеваю протез и хожу без палочки.

- Протез покупался за чей счет?
- Госбюджета и благодаря мощной поддержке волонтеров. Протезировался в Италии. Немцы выставили цену 75 тыс. евро с реабилитацией, у итальянцев получилось на 10 тысяч меньше. Составляющие они использовали немецкие, электронику исландскую. Немцы – лидеры по протезированию нижних конечностей, исландцы – верхних.

- Судя по тому, что вы участвуете в "Играх непокоренных", вы не просто ходите, но ведете активный образ жизни.
- У меня протез очень высокого класса, он не боится даже морской воды. Плаваю, катаюсь на велосипеде, на байдарке хожу. С протезом уже три раза поднялся на Говерлу. В прошлом году я в свои 56 лет в 56-й раз поднялся на эту самую высокую гору Украины. Вот в 2015-м у меня был ковельский деревянный протез – за счет государства. Такие технологии немцы и итальянцы уже 30 лет не используют.

Так его мои побратимы несли на плечах, а я на подлокотниках прыгал на Говерлу. Сдуру, конечно.

До меня такого никто не делал. На вершину прыгал 5 часов 40 минут. А потом еще 3 часа 40 минут спрыгивал вниз.

- Кажется, ваше чувство юмора и сила духа поддерживает не только вас самого, но и ваших родных?
- Жена и дочка не знали, что я пошел воевать на восток. Для них я был на лагерных сборах с унсовцами под Винницей. Примерно так же я в 1988-м я поехал "на повышение квалификации в Ленинград". А на самом деле в Приднестровье. В 92-м снова поехал "повышать квалификацию" – в Абхазию. Близкие узнали об этом только через 12 лет. Это не афишировалось: по закону, создание и участие в незаконных военных формированиях уголовно наказуемы. Давали от 8 до 15 лет с конфискацией.

- Когда пошли на поправку, нагоняй от жены получили?
- Нет-нет, она меня поддерживает. С супругой мы уже 35 лет в браке. У нас двое детей и пять внуков. У всех есть позывной – Артем "Самурай", он карате занимается, дальше Марийка "Розумашка", Адриан "Профессор", Ярослав "Мудрый" и Катруся "Вітерець".

- В госпитале кроме близких вас кто-то поддерживал?
- Я в Киеве провел два месяца. И был поражен киевлянами! День за днем они без выходных приходили. Дети, рисунки… Приносили средства, фрукты. Потом был в шоке от киевлян, когда на День Независимости мы шли Маршем, а они стояли плотными рядами и становились на колени.

- Как вы попали на "Игры непокоренных"?
- Идет объявление: кто хочет принять участие? Военные, которые получили ранения, подают свои документы, выбирают виды спорта, в которых хотят пройти тестирование. Я выбрал плавание и гребной тренажер. В национальном отборе я в прошлом году выиграл бронзу в плавании на спине. В этот раз я плыл кролем, брассом и на спине. В своей категории инвалидности выиграл у всех.

А на спине меня поставили плыть с ребятами, у которых две руки и две ноги. Я пришел вторым.

Это было утром в бассейне ЦСКА. А вот сейчас "греб" на тренажере. Тут за четыре минуты надо пройти максимальную дистанцию – сейчас получилось 960 метров, а мой рекорд – 1,2 км.

- В этом году организаторы от наград отказались. А как же отбор на финал Invictus Games в Гаагу?
- Результаты фиксируются, потом их анализируют. Но – результаты это лишь 10%, остальное – ваша совместимость с другими членами команды, реабилитация… Всем дают сувенирные медали за участие. Но теряется соревновательный принцип. Ты же весь год готовишься, чтобы победить!